В философско-богословском развитии воззрений Сергея Николаевича Булгакова (1871– 1944) период с 1918 по 1923 год оказался одним из наиболее напряженных, связанных с радикальными переменами в мировоззрении. В конце 1921–1923 годов Булгаков, только летом 1918 года принявший священнический сан, переживает радикальное разочарование в православии, оценивая его как находящееся с 1439 года (с момента заключения на Ферраро-Флорентийском соборе унии) в расколе – и видит путь спасения России в раскаянии в грехе схизмы и возвращении к единству с католической церковью. Истоки такого видения кроются в выработанном в 1910-х годах Булгаковым понимании царской власти и переоценке в начале 1920-х последствий крушения монархии. При всем радикальном изменении церковных воззрений Булгакова в период 1921–1923 годов его взгляды сохраняют прямую связь с философско-религиозными воззрениями, нашедшими отражение в «Свете невечернем» (1917) и диалоге «На пиру богов» (1918). Если в 1918 году Булгаков ожидает общего, мирового кризиса и мыслит его в эсхатолической перспективе, то в ситуации 1921–1922 годов кризис оказывается ограничен Россией и, следовательно, истоки его теперь надлежит искать именно в русском прошлом. Мировая история продолжается даже после крушения Русского Царства, тем самым заставляя радикально переосмысливать прежние мессианские настроения. В 1923–1924 годах Булгаков постепенно изживает свои католические увлечения, однако последние принципиально повлияли на весь дальнейший ход его воззрений, определив ряд важнейших их положений касательно истории и церкви со второй половины 1920-х и вплоть до кончины в 1944 году.