В статье предпринимается попытка путем сравнения России с Японией рассмотреть на макроуровне развитие российской идентичности во второй половине XIX века. Для этого прежде всего постулируется ряд базовых исторических различий между двумя странами, восходящих к отношениям России и Японии, соответственно, с Византией и Китаем. Автор доказывает, что эти базовые исторические различия сформировали условия, в которых российская и японская элиты периода модернизации вели поиски, направленные на определение идентичности своих стран. Далее рассматриваются сходства и различия между Россией и Японией в их стремлении к модернизации и самоуважению во время «Великих реформ» в каждой из двух стран, а именно в течение полувекового периода с середины 1850-х годов до 1905 года. Японская элита периода модернизации определяла национальную идентичность Японии в «триадическом» контексте, включающем в себя Японию, Запад и остальную Азию. В этом контексте японская элита стремилась сформировать национальное «самоуважение» путем демонстрации превосходства Японии над другими азиатскими (и, шире, не-западными) странами, измеряемого посредством критериев, заимствованных на Западе. Напротив, российская элита периода модернизации определяла идентичность России в «диадическом» контексте, включающем в себя Россию и Запад. Автор доказывает, что в целях формирования самоуважения России в таком сопоставительном контексте российская элита периода модернизации стремилась оспорить доминирующие западные критерии для измерения достижений различных стран и цивилизаций и таким способом продемонстрировать равенство России с Западом или ее превосходство над ним. Завершает работу обсуждение значения, которое поиски Россией (и Японией) своей идентичности в конце XIX века имели для последующей эволюции мирового порядка.
Posts tagged консерватизм
Особенности корейского консерватизма
В основе мировоззрения и миропонимания корейцев лежит уходящая корнями глубоко в историю философская система ценностей и представлений, разработанная под влиянием учений китайского философа Конфуция, — конфуцианство. Образ мышления, подкрепленный конфуцианскими традициями, присутствует в сознании каждого корейца и играет важную роль во всех сферах жизни корейского общества. Особенно значимой традицией является меритократия. Она подразумевает отбор и продвижение государственных служащих по их заслугам, а не по происхождению. Акцент на образовании явился одним из главных секретов экономических успехов Кореи после обретения ею независимости в 1945 году. Очевидно, что Корея не только конфуцианская страна. Во многих азиатских странах, включая Китай, Японию и Вьетнам, конфуцианская традиция сильна. Но, похоже, влияние и наследие конфуцианства в Корее проявляется намного отчетливее по сравнению с Японией и даже Китаем. В отличие от Японии и Китая, Корея в большей степени следует традициям — главным образом потому, что никто намеренно не мешал ей развиваться по выбранному пути и не вынуждал отходить от традиционных взглядов. Кроме того, следует отметить относительно более короткий период вестернизации. Вместе с тем образ мышления корейцев и их взгляды достаточно стремительно меняются. Вероятно, Корея является одной из стран, способных быстро впитывать внешнюю культуру. Корейское общество — сегодня в целом все еще консервативное и традиционное — стремительно меняется.
Административные реформы и концепции «родина» и «нация» в империях модернизации: Турция и Россия
Как Российская, так и Османская империя на протяжении последних трех столетий, с одной стороны, пользовались, а с другой — испытывали на себе последствия своей географической и, следовательно, культурной близости к Западу. Эти три столетия стали эпохой реформ для обеих стран. Начавшись в административном секторе, реформы продолжались в остальных областях современной России и Турции. Автор ставил своей целью осмыслить и проанализировать ход этих реформ не только в отрыве от других явлений, но и посмотреть на их политические последствия, которые можно обобщить в предложениях, касающихся политической идентичности, и в политических курсах обоих государств. На становление политической идентичности оказали влияние реформы, и идентичность можно простроить в таких понятиях, как «родина», «империя» и «нация». В статье, которая сопоставляет ситуацию в России и Турции, затрагиваются два основных вопроса: реформы, приведшие к становлению имперской идентичности, и консервативные проблемы, которые были вызваны данными реформами, которые привели к формированию таких понятий, как «родина», а на более позднем этапе — «нация». Автор также видит своей задачей достижение определенного воздействия на современную политику двух стран в рамках преемственности реформ и формирования политических идентичностей.
«Сигма»: «Восток или Запад?»
В статье рассматривается обширное публицистическое наследие Сергея Николаевича Сыромятникова («Сигмы»), посвященное отношениям России и стран Дальнего Востока в 1890-1920-х годах. Особое внимание уделено отличиям этих отношений от практиковавшихся западными странами и Японией.
Дефиниции и диалог. Размышления консерватора поневоле о русском и американском консерватизме
Современный консерватизм рассматривается в настоящем эссе как результат диалектического взаимодействия между двумя различными и даже противоположными подходами — фактически двумя консерватизмами. Один консерватизм, «сущностный», предполагает приверженность определенному кругу идей (в основном древнегреческих и христианских) и не склонен менять свои философские позиции. Другой консерватизм, который может быть назван «ситуационным», представляет собой определенное прагматическое отношение к переменам как таковым. Ситуационный подход, в явном виде сформулированный С. Хантингтоном в 1957 году, отдает предпочтение тому, что есть в настоящий момент, по сравнению с тем, что было или могло бы быть. Автор показывает, что во влиятельном неоконсервативном движении в США доминирует именно ситуационный подход. Это приводит к тому неожиданному результату, что самый значимый из современных вариантов американского консерватизма в идейном плане оказывается привержен либерализму, который превратился в США в мощную традицию. После обсуждения «гибридного» определения консерватизма, представленного в работах М.В. Ремизова, автор обращается к рассмотрению отношения двух различных версий американского консерватизма к национализму и завершает эссе сравнением американского и русского национализма sub speciae консервативных идей и практик.